1 место. Заря Алина Олеговна 16 лет,
В эту предъюбилейную победную весну в нашей семье много забот. Семья наша большая, дружная. Может кому-то и покажется необычным для сегодняшнего дня, но в нашей семье бок о бок живут четыре поколения. 23 апреля исполнилось моей прабабушке Атлётовой Полине Илларионовне 90 лет! Всеми силами своего сердца желаю своей прабабушке здоровья!
В преддверии этого события мы часто вспоминали семейные истории, вглядывались в старинные фотографии. Я старалась всё запомнить, понять, а потом ночами долго не могла уснуть, во мне переживалось вновь и вновь услышанное и увиденное. Теперь я точно знаю, как буду рассказывать историю страны своим будущим детям – по семейному альбому!
Несколько лет назад в Вяземском районе вышла в свет бесценная книга «Истории Великой Победы», где собраны воспоминания о войне, тех, кто видел её своими глазами. На 203 странице этой книги воспоминания моей прабабушки Полины,ветерана труда, труженика тыла. Она семнадцатилетней девчонкой зимой 1941 года рыла окопы, как и десятки девушек, улыбающихся с фотографии на предыдущей странице. Бабушка Поля называет несколько имён своих близких. А мы всматриваемся в фотографии из семейного альбома.
Её мать, Евдокия Сергеевна, не дождалась с японской войны любимого брата Фёдора Киреева, всю жизнь оплакивала его (и молилась за упокой его души.) Он – единственный (из известных мне родственников) погибший, защищая Россию. В его память я взяла псевдоним Киреева в социальной сети ВКонтакте.
А вот мужа своего Иллариона Павловича Ефимова, ушедшего 100 лет назад на первую мировую войну, попавшего с тяжелейшим ранением в плен, Евдокия встретила через долгих пять лет разлуки, в 1919 году. Вернулся живым, Но через 6 лет его не стало. Оставил он молодой вдове трёх дочек, сына и фото, на котором он запечатлён во время возвращения из плена: мятый картуз, ватник с пуговицами разного цвета и размера. Старше этой фотографии в нашей семье была только карточка Фёдора. Он прислал её с фронта, да вот не сохранили: долго в рамке под стеклом на стене деревенского дома висела, пожелтела, растаяла…
Называет бабушка Полина и сестру Екатерину Ефимову, которую направляли во время войны на заготовку торфа. Позже она рыла противотанковые рвы под Москвой, награждена медалью «За оборону Москвы» и юбилейными медалями. Вот её фото есть в альбоме: группа девушек «торфушек» (так они себя называли) в низко повязанных светлых платках, в тёмных куртках. Среди них выделяются две наши родственницы, смеющиеся, простоволосые: Катенька, (в семье её так и звали) в цветном платье и огромных лаптях (знают ли мои ровесницы, что это за обувь?), и её двоюродная сестра – Нюра Яшина.
Здесь же бабушка называет имя брата, Михаила Ефимова, воевавшего на Финской, а с 1941 года и с немецкими захватчиками. Он вернулся с орденами медалями, но безноги. В альбоме несколько его фотографий и в военной форме и более поздних, с орденскими планками. Награды он не носил, о войне рассказывал неохотно.
Продолжаю листать альбом. Вот мой прадед – Атлётов Сергей Андреевич. Фотографий военных нет. Не успел… О нём написал в своём стихотворении внук, тогда ещё 13-летний Алеша Смуренков (а теперь мой дядя):
Мой дед был младший лейтенант,
С училища и в бой. Всего лишь месяц закрывал Он Родину собой. А с 18-го июня по 18 июля 1944 года, бабушка писала в своих стихах (тяга к поэзии – это у нас семейное): Летит граната в моего отца, Осколок в лёгком. Меркнет белый свет. Он инвалид в неполных 20 лет. До 20 лет оставалось полтора месяца. Долгое лечение, сначала в фронтовом госпитале, затем в Свердловске. В мирное время работал на Оке шкипером. Через двадцать лет встретил Сергей Андреевич в Касимове своего однополчанина. Как они узнали друг друга на улице, в толпе, изменившиеся, постаревшие? Обнялись, заплакали. Долго о чём-то беседовали. И в том же году его дочь (моя родная бабушка) пришла «новенькой» в 8 класс. На первом уроке истории учитель Николай Тимофеевич Осадчий, увидев первую фамилию в списке, как-то странно посмотрел на Таню Атлётову, спросил: «Ты Татьяна Сергеевна?» Удивился в свою очередь класс, с чего бы вдруг по отчеству ученицу назвали. А учитель сказал: «Я преподавал в военном училище. Твоего отца хорошо помню». Позднее они встретились, у них было что вспомнить. Не стало моего прадедушки 9 мая… Город Касимов веселился, гремели оркестры, военные марши сменялись мелодиями песен военных лет. Праздничные колонны шли к площади Победы. Люди несли венки и цветы к памятнику солдата с ребёнком на руках. И в этот же час уходил ветеран в свой последний путь. Провожало его множество оркестров, множество весёлых, а не траурных мелодий. Как грустно, что я не знала никого, о ком сейчас пишу. Их нет уже, и не на фронте они погибли. Но эта война укоротила их жизнь, подорвав здоровье. И как счастлива я, что могу ещё обнять свою 90-летнюю прабабушку! Были у меня и ещё родственники, имевшие прямое отношение к Великой Отечественной войне. Книгу бы написать о них, посвятив каждому главу, а не несколько строк. Глядя на эту жуткую фотографию, мороз пробегает по коже, а в голове слова Булата Окуджавы: «Ах, война, что ты подлая сделала?» Но мой прадед не только вернулся на родину, но и сумел прожить прекрасную жизнь. Весь город знал и любил фотографа-инвалида. Как он мог снимать, печатать, раздавать, улыбаясь, готовые фотографии! Хотела бы я сказать прадеду: «Жизнь продолжается! Твой правнук Максим Заря служит в Вооружённых силах. Правда, фамилия другая. Зато чуть больше двух лет назад, на Смоленщине, где ты сражался, появилась на свет твоя правнучка Дашенька, наследница твоей фамилии». Моего родного дедушки очень давно нет на свете. Второй муж моей бабушки вырастил меня, как родную, был мне и за деда, и за отца. Поэтому в моём альбоме есть фотографии его родителей. Вот фото его отца, Валентина Игнатьевича Костенко, на обороте его рукой написано: «Госпиталь, август 1944 г.» Значит ему здесь всего 19 лет. На следующем фото он уже с семьёй: два сына и жена, Анастасия Евдокимовна Костенко, в девичестве Сучкова. Её вместе с другими молодыми девушками Шумяческого района угоняли немцы в Германию. Немногие оттуда вернулись. Ей повезло, в концлагерь не попала. Вскоре от старых ран скончался её супруг, вторым мужем Анастасии стал Алексей Терентьевич Боровников. Когда наши войска освободили его родную деревню Пожогу, Алексей добавил себе 2 года и ушёл на фронт. Вернулся без правой руки. Работал, не хотел себя инвалидом считать. Четверых детей вырастил. Машину водил одной левой рукой. Вот он на фото, высокий, красивый, гордый, на свадьбе младшей дочери. Была ли хоть одна семья, которую не коснулась та Великая и страшная война? Уже нет на стенах портретов погибших солдат. Но я надеюсь, что в каждой семье есть такие альбомы, где хранят память о тех, кто не вернулся с войны, о тех, кто, уцелев, достойно прожил отпущенные им годы. Очень хочется верить, что не забудутся их подвиги, их имена. Сегодня на фоне этой незатихающей памяти о таких страшных уроках истории совсем не укладывается в моём сознании, как могло случиться, что в Украине, где в Виннице живут мои предки, передавшие мне свою фамилию, появились фашистские организации! Телевидение показывает нам тех, кто свастику считает своим гербом, а советских солдат – не освободителями, а захватчиками. Неужели есть люди, которые смогли забытьужасающие уроки не такого уж далёкого прошлого? Я очень надеюсь, что наши исторические братья одумаются, что история не повторится… Прижимаю к сердцу альбом с фотографиями своих близких, сполна расплатившихся своими судьбами за наше и Ваше счастье и слёзно молю: «Остановитесь!»
Второй мой прадед, Виктор Павлович Смуренков, был призван в ряды Красной Армии в 1939 году. Да так и не вернулся домой – война началась. Был он разведчиком. Как и многие ветераны, он не хотел рассказывать о войне. По крупицам узнавала от него жена о его боевом прошлом. В нашем альбоме есть страшная фотография. Можно ли такое описать? Попытаюсь. Какой красивый мужчина! Кудрявый, густые чёрные брови, широкие плечи. А взгляд – тоска, боль, растерянность. Смотрим на руки. Кисти без пальцев, только немного осталось от больших. А ноги – одной нет совсем, вторая с половиною стопы. Нам смотреть тяжело. А как же он жил?! представить такое можно с трудом. Это случилось под Смоленском, где точно не знаю. Шли в разведку бойцы, миновали проволочное заграждение. Да последний, самый крупный из них, зацепился за проволоку. Взрыв... Сержант Смуренков остался лежать, истекая кровью, остальные обязаны были идти дальше на задание. Услышали взрыв в части или разведчики как-то передали о беде с их товарищем, никто не знает. Очнулся солдат от того, что его лицо лизала собака-санитар, как бы пытаясь привести в чувства. Потом поволокла, ухватив зубами за одежду. Он, как мог, помогал ей локтями. Так и добрались до своих. Что спасло солдата, изуродованного, потерявшего много крови – мастерство военврачей, желание выжить у раненого, перенесшего четыре операции без наркоза, который заменили стаканом спирта, или всё это вместе? 
А улыбку на его лице я вижу на следующей фотографии альбома, где рядом с дедом совсем юная, очень красивая девушка, полюбившая его, ставшая женой и другом, подарившая ему сына и четырех дочек. У неё моей прабабушки Нины Александровны нет боевых наград, только медаль материнства. А я, будь моя воля, наградила бы её самой высокой солдатской наградой за всё, что она сделала для мужа-ветерана. А вот сам прадед не носил наград. Их я вижу лишь на одной фотографии. Рядом с прадедом его старший двухлетний сын Виктор Викторович (мой дедушка)с отцовскими наградами: орден и несколько медалей.